Ад Лабрисфорта - Страница 86

– Ах да, – раздался из-за его спины голос, ставший вкрадчивым, – я забыла одну маленькую деталь. Как я могла – это же самое важное! Твои глаза. Конечно, для меня это с самого начала само собой разумелось, здесь обсуждать нечего. Но если ты ещё не понял: зрение к тебе вернётся. Не только здесь – совсем. Снова будешь видеть, как раньше, и ещё лучше.

Флэш молчал.

– Я жду твоего ответа, Уэсли.

* * *

Патриция заглянула в глубину – и увидела своё отражение. Из тёмной буро-зелёной воды на неё смотрела двенадцатилетняя девочка с длинными светлыми волосами.

– Помогите!..

Крик разнёсся над прудом, пролетел по пустым парковым аллеям. Потом ещё один, и ещё…

В груди у Патриции похолодело. Ладони сжались в кулаки, дыхание перехватило. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, или не выдержит, остановится навсегда, разобьётся.

Движение посередине пруда становилось всё слабее.

«Только сумасшедший станет жертвовать собой ради другого. Только сумасшедший станет жертвовать собой ради другого. Только сумасшедший…» – раз за разом звучало в голове. Патриции самой хотелось кричать, кричать во всё горло – чтобы заглушить этот голос, не слышать этих слов. Но если она закричит – тогда точно станет сумасшедшей.

«Ты бы разве так поступила? Ты бы разве так поступила?»

«Я не сумасшедшая!»

Тёмная вода, глубина, тёмные коридоры, палаты, палаты без окон, безумие, безумие, тьма.

Я не сумасшедшая

янесумасшедшая янесумасшедшая я не

сумасшедшая.

Посреди пруда уже никого не видно. Патриция прижала ладони к лицу и медленно попятилась. Тут что-то попалось ей под ногу, дрожащие колени подогнулись, и Патриция шлёпнулась на спину. Во время падения по инерции раскинула руки в стороны, ладони раскрылись, и правая угодила точно на какой-то маленький предмет. Стиснув кулаки, Патриция случайно схватила эту вещь. Но тут же разжала пальцы, словно находка обожгла ей руку, и подвеска Полли Пинго упала на землю.

Может быть, Патриция всё-таки закричала, может – не издала ни звука. А может, беззвучным получился крик. И она побежала – снова побежала, но не прочь из парка. С разбегу бултыхнулась с воду – прямо в холодную темноту, не поняв толком, действительно ли дно здесь обрывается в глубину, или собственная паника заставила её забарахтаться ещё на мелководье, когда ноги могли бы найти себе опору.

«Я умею плавать, я же училась, я проплывала туда и обратно большой бассейн…»

Но здесь не бассейн. Здесь так глубоко, так далеко плыть, и толком непонятно, в какую сторону, потому что Полли исчезла под водой, и, наверное, больше не покажется на поверхности.

«Если она уже на дне, у меня ничего не получится. Нырнуть я не смогу. Если попытаюсь – не вынырну. Слишком глубоко».

Слишком…

глубина темнота глубина темнота

«Только сумасшедший станет жертвовать собой ради другого. Только сумасшедший».

Патриция чувствовала, что с каждым мгновением её руки становятся всё тяжелее, и всё хуже слушаются. В рот и в нос попала вода, отдающая отвратительной затхлостью болота. Обутой в открытый сандалий ноги едва уловимо коснулось что-то лёгкое, скользкое – скорее всего, водоросли. А если нет?..

«Мне не справиться с этой глубиной. Теперь она убьёт нас обеих. Только сумасшедший станет жертвовать…»

Патриция была почти готова сдаться и бессильно погрузиться в воду с головой, как вдруг совсем рядом услышала плеск. Это Полли Пинго сделала последнюю попытку бороться за свою жизнь, вырвалась на поверхность и ударила по воде руками.

– Держись! Но не вздумай утопить меня! – то ли крикнула, то ли подумала Патриция, хватая девочку одной рукой, а другой загребая изо всех своих сил.

В первые секунды Полли и правда стала слишком сильно хвататься за свою спасительницу, как Патриция и опасалась. Но потом – то ли обессилев, то ли поняв, что делать этого нельзя, ослабила хватку. И даже начала потихоньку грести свободной рукой и ногами.

«Мы выберемся. Мы уплывём от твоих бабочек, Полли. Осталось немного – берег близко».

Но берег был ещё не близко. Патриции не хватало дыхания, в плечи словно впились раскалённые железные крючья. Ноги снова путались в водорослях – или что там на дне этого проклятого пруда. Ещё один несвоевременный вдох – ещё один глоток воды, которая попала в дыхательное горло.

«Если я начну кашлять, то захлебнусь, и тогда мы точно утонем. Утонем в несчастных пяти метрах от берега. И нас не найдут, потому что мы запутаемся в водорослях, а одежду Полли утащит бродяга, и никто не догадается искать в пруду. И Сибил никогда не узнает, что не только сумасшедшие могут жертвовать собой ради других. Впрочем… Сибил в любом случае ничего не узнает. Я ей не скажу. Бесполезно говорить, особенно некоторым».

И тут Патриция действительно закашлялась, и поняла, что плыть больше не может. Она сделала ещё несколько рывков, которые «плаванием» назвать было никак нельзя, и стала тонуть. Но тонуть оказалось уже негде. Совсем рядом возникло вязкое илистое дно.

Волоча за собой Полли, Патриция поползла по этому дну. Она цеплялась за грязь, которая выскальзывала между пальцами, за осклизлые коряги и корни росшего из воды камыша. И через считанные секунды в изнеможении рухнула на берег, в траву – мокрая, перепачканная с ног до головы, замёрзшая, задыхающаяся – и счастливая.

* * *

– Я жду твоего ответа, Уэсли, – сказала Виктория. – Но вечно я ждать не смогу, даже если захочу этого. О чём думать? Тебе достаточно произнести всего одно слово – так произнеси его.

Флэш не открывал глаз, но это не помогало. Виктория, как наваждение, была всюду, даже перед его внутренним взором. Отовсюду звучал её негромкий, но властный голос – голос человека, уверенного в своей силе и могуществе.